П. А. Вяземскій
произнесенная княземъ П. А. ѣдѣ, данномъ въ чѣсть его въ Москвѣ.
Вяземскій П. А. Полное собраніе сочиненій. Изданіе графа С. Д. Шереметева. T. 2.
ѣ, а не умѣлъ бы я выразить передъ вами чувства живѣйшей признательности и глубочайшаго умиленія, съ коими принимаю радушное и обязательное свидѣтельство вниманія вашего ко мнѣ. Сердца ваши поймутъ и доскажутъ то, что я высказать не въ силахъ. Изъявленіе вашей благосклонности драгоцѣнно сердцу моему н лестно моему самолюбію. Но какъ сердце ни предается охотно всему, что пробуждаетъ въ немъ знакомыя и сладостныя сочувствія, какъ человѣческое самолюбіе ни легковѣрно, не могу однако же обманывать себя въ истинномъ значеніи вашей привѣтливости. Вы во мнѣ угощаете и празднуете не столько меня, не столько личность мою, не столько то, что я самъ по себѣ, сколько то и тѣхъ, которыхъ я вамъ собою напоминаю. Я старый Москвичъ, и вы во мнѣ видите и привѣтствуете одинъ изъ уцѣлѣвшихъ обломковъ старой, допотопной, т.е. допожарной Москвы. Отрокомъ зналъ я дѣдовъ вашихъ въ гостепріимномъ и хлѣбосольномъ домѣ отца моего. Въ достопамятный для Россіи и славный для Москвы 1812 годъ, ходилъ я съ Московскою ратью на Бородинское поле. Съ отцами вашими праздновалъ я освобожденіе и возрожденіе нашей матушки-Москвы. Со многими изъ васъ, въ теченіе многихъ лѣтъ, дѣлилъ я житейскія радости и горе. Я родомъ и сердцемъ Москвичъ. Въ ней родился я, въ ней протекло лучшее время моей жизни, моя молодость и мои зрѣлыя лѣта. Когда судьба и обстоятельства разлучили меня съ Москвой, и далеко отъ васъ не переставалъ я принадлежать вамъ моимъ сердцемъ, моими преданіями, моими сочувствіями.
ѣ, на Востокѣ, всегда помнилъ я Москву. Въ Римѣ, въ Царьградѣ, въ Іерусалимѣ, съ радостнымъ сыновнимъ чувствомъ, отыскивалъ я черты, мѣстности, краски, напоминавшія мнѣ картины и святыни нашей живописной, православной и святой Москвы. При нихъ сердце мое билось сильнѣе, и прелесть воспоминанья удвоивала цѣну настоящихъ впечатлѣній.
ѣтствіи упомянулъ о моихъ литтературныхъ связяхъ. Незвачительное иня мое богато обстановлено именами, дорогими вашему сердцу и славѣ народной. Чувствую, что привѣтствуете вы во мнѣ не столько мои литтературныя заслуги, сколько мои литтературныя связи. Я былъ питомцемъ Карамзина: тѣснѣйшія узы родства и сердца связывали меня съ нимъ. У меня въ Подмосковной, и на глазахъ моихъ, написалъ онъ нѣсколько томовъ своего безсмертнаго творенія. Нелединскій, Дмитріевъ также ласкали меня, отрокомъ, въ домѣ отца моего. Послѣ, когда я возмужалъ, они удостоивали меня своей особенной пріязни. На дружескихъ и веселыхъ пирахъ обмѣнивались мы съ Денисонъ Давыдовымъ риѳмани и бокалами. Я не дожилъ еще до глубокой старости, но грустно уже пережилъ многихъ друзей, многія литтературныя поколѣнія. Пушкинъ, Баратынскій, Языковъ возрасли, созрѣли, прославились и сошли въ могилу при мнѣ. Во мнѣ привѣтствуете вы старѣйшаго друга нашего перваго современнаго поэта, Жуковскаго, и другаго поэта, еще живаго, но, къ сожалѣнію, давно умолкшаго, Батюшкова! Созвѣздіе этихъ блестящихъ именъ проливаетъ нѣкоторый блескъ и на меня. Вотъ лучшія права мои на вниманіе и любовь вашу. Вотъ что особенно любите вы во мнѣ и чему хотѣли вы изъявить ваше теплое сочувствіе. Еще разъ, отъ полноты души, благодарю васъ за все, за себя, и за ту старину, и за тѣхъ, которыхъ вы почтили во мнѣ.
ѣ предложить тостъ за благосостояніе Москвы, и въ особенности благодарный тостъ за здоровье Московскихъ дамъ, которыя насъ удостоили присутствіемъ своимъ.