• Приглашаем посетить наш сайт
    Некрасов (nekrasov-lit.ru)
  • Палестина

    ПАЛЕСТИНА



    Свод безоблачно синий
    Иудейских небес,
    Беспредельность пустыни,
    Одиноких древес,


    Пальмы, маслины скудной
    Бесприютная тень,
    Позолотою чудной
    Ярко блещущий день.

    По степи — речки ясной
    Не бежит полоса,
    По дороге безгласной .
    Не слыхать колеса.
    Только с ношей своею
    (Что ему зной и труд!),
    Длинно вытянув шею,
    Выступает верблюд.

    Ладия и телега
    Беспромышленных стран,
    Он идет до ночлега,

    Иль, бурнусом обвитый,
    На верблюде верхом
    Бедуин сановитый,
    Знойно смуглый лицом.

    Словно зыбью качаясь,
    Он торчит и плывет,
    На ходу подаваясь
    То назад, то вперед.
    Иль промчит кобылица
    Шейха с длинным ружьем,
    Иль кружится, как птица,
    Под лихим седоком.

    Помянув Магомета,
    Всадник, встретясь с тобой,
    К сердцу знаком привета
    Прикоснется рукой.
    Полдень жаркий пылает,
    Воздух — словно огонь;
    Путник жаждой сгорает
    И томящийся конь.



    Кто-то вырыл родник;
    Путник жадной душою
    К хладной влаге приник.
    Благодетель смиренный!
    Он тебя от души
    Помянул освеженный
    В опаленной глуши.

    Вот под сенью палаток
    Быт пустынных племен;
    Женский склад — отпечаток
    Первобытных времен.
    Вот библейского века
    Верный сколок: точь-в-точь
    Молодая Ревекка,
    Вафуилова дочь.

    Голубой пеленою
    Стан красивый сокрыт;
    Взор восточной звездою
    Под ресницей блестит.
    Величаво-спокойно

    Водонос держит стройно,
    Прижимая к плечу.

    В поле кактус иглистый
    Распускает свой цвет.
    В дальней тьме — каменистый
    Аравийский хребет.
    На вершинах суровых
    Гаснет день средь зыбей
    То златых, то лиловых,
    То зеленых огней.

    Чудно блещут картины
    Ярких красок игрой.
    Светлый край Палестины!
    Упоенный тобой,
    Пред рассветом, пустыней
    Я несусь на коне


    Богомольцем к святыне,
    С детства родственной мне.

    Шейх с летучим отрядом
    Мой дозор боевой;

    Вьется пестрый их рой.
    Недоверчиво, взгляды
    Озирают вокруг:
    Хищный враг из засады
    Не нагрянет ли вдруг?

    На пути, чуть пробитом
    Средь разорванных скал,
    Конь мой чутким копытом
    По обломкам ступал.
    Сон под звездным наметом;
    Запылали костры;
    Сон тревожит налетом
    Вой шакалов с горы.

    Эпопеи священной
    Древний мир здесь разверст:
    Свиток сей неизменный
    Начертал божий перст.
    На Израиль с заветом
    Здесь сошла божья сень;
    Воссиял здесь рассветом

    Край святой Палестины,
    Край чудес искони!
    Горы, дебри, равнины,
    Дни и ночи твои,
    Внешний мир, мир подспудный,
    Всё, что было, что есть, —
    Всё поэзии чудной
    Благодатная весть.

    И, в ответ на призванье,
    Жизнь, горе́ возлетев,


    Жизнь-одно созерцанье
    И молитвы напев.
    Отблеск светлых видений
    На душе не угас;
    Дни святых впечатлений,
    Позабуду ли вас?

    1850 (?)


    Примечания

    Палестина (стр. 290). Впервые — «Известия II отделения И. А. Н.», 1858, т. 7, стр. 72. В том же году отдельным оттиском из этого тома «Известий» были изданы «Пять стихотворений кн. П. А. Вяземского», куда вошло и стихотворение «Палестина». В 1849—1850 гг. Вяземский и его жена гостили в Константинополе у своего сына Павла Петровича (состоял в Константинополе на дипломатической службе). В апреле — июне 1850 г. Вяземские из Константинополя совершили поездку в Иерусалим. Возможно, что тогда, же и написано настоящее стихотворение. В нем изображена дорога из Яффы в Иерусалим. В своем путевом дневнике Вяземский отметил: «Одно тягостное место для посещающих Иерусалим есть расстояние семи или девятичасовое от Рамле до Святого града. Да и то легко сделать удобным, если монастырям, латинскому и греческому, выстроить на дороге два постоялых двора для отдыха или ночлега, если кому захочется провести ночь. Не желаю, чтобы устроена была тут железная дорога и можно было прокатиться в Иерусалим легко и свободно, как в Павловский воксал, но все не худо облегчить труд человеческой немощи; а то, въезжая в Иерусалим, судя, по крайней мере, по себе, чувствуешь одну усталость после трудной дороги. Не каждому дана сила и духовная бодрость Готфрида, который после трудного похода, еще труднейшего боя и приступа, по взятии города, тотчас бросился поклониться гробу господню» (ПСС, т. 9, стр. 267).

    Ревекка («Бытие», гл. 24).

    Богомольцем к святыне, С детства родственной мне. Речь идет о местах Иерусалима и его окрестностей, связанных с евангельскими преданиями и служивших предметом религиозного поклонения. О посещении этих мест Вяземский рассказывает в упомянутом уже путевом дневнике (ПСС, т. 9, стр. 244—277).

    Раздел сайта: