• Приглашаем посетить наш сайт
    Северянин (severyanin.lit-info.ru)
  • Цензор (Басня)

    ЦЕНЗОР
    (Басня)

    Когда Красовского отпряли парки годы,
    Того Красовского, который в жизни сам
    Был паркою ума, и мыслей, и свободы,
    Побрел он на покой к Нелепости во храм.
    — Кто ты? — кричат ему привратники-святыни. —
    Яви, чем заслужил признательность богини?
    Твой чин? твой формуляр? занятья? мастерство?

    И вдруг пред ним чета кладет земной поклон,
    И двери растворились сами!

    Между 1822 и 1824


    Примечания

    <узского>. К. В-ий». Издатель «Славянина» Воейков вместо Красовского поставил Ларобинe, вместо Голицине — Г — е; к Г — e он сделал подстрочное примечание: «Генерал-полицмейстер парижский, славный невежеством, но еще более ханжеством». Ему же принадлежит и указание: «С французского». Восстанавливаем имена на основании авторизованного рукописного сборника 1855 г. (БЛ, Вяз. 1/1). В этом сборнике против стихотворения «Цензор» Вяземский написал: «Это примечание и имя Ларобине рукоделие Воейкова. У меня было Красовский и князь Голицын. Впрочем, стихи были напечатаны совершенно без моего ведома и ценсорства». Несмотря на внесенные им изменения, Воейков за напечатание этой эпиграммы попал на гауптвахту.

    Красовский Александр Иванович (1780—1857) — цензор Петербургского цензурного комитета в 1821—1828 гг., один из самых беспощадных, тупых и ханжеских цензоров 1820-х гг.

    Александр Николаевич (1773—1844) — один из вдохновителей реакции и мистического мракобесия последнего периода царствования Александра I. Эпиграмма скорее всего написана до 1824 г., когда Голицын был удален с поста министра народного просвещения, следовательно перестал ведать цензурой. В письмах Вяземского к Тургеневу 1822—1823 гг. имя Красовского упоминается очень часто и всегда с величайшим возмущением. 21 мая 1823 г. Вяземский пишет по поводу цензоров Красовского и Бирукова: «Уж лучше без обиняков объявить мне именное повеление (как в том уверили однажды Василия Львовича) не держать у себя бумаги, перьев, чернил и дать расписку, что отказываюсь навсегда от грамоты... А делать из каждой странички моей государственное дело, которое должно переходить через все инстанции, право, ни на что не похоже» (О. А., т. 1, стр. 323). 31 мая Вяземский пишет по поводу пушкинских «Братьев-разбойников»: «Я благодарил его и за то, что он не отнимает у нас, бедных заключенных, надежду плавать и с кандалами на ногах. Я пробую, сколько могу, но все же ныряю ко дну. Дело в том, что их было двое, а мне достается одному уплывать на островок рассудка, вопреки погони Красовских с товарищами» (О. А., т. 1, стр. 327).