Поиск по творчеству и критике
Cлово "SAIS"
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Входимость: 2. Размер: 94кб.
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 47кб.
Часть текста: профессор и ректор университета, Антонский, имеет свойство - полным именем своим составить правильный шестистопный стих: Антон Антонович Антонский-Прокопович. О нем же было сказано: Тремя помноженный Антон, И на закуску Прокопович. Пожалуй, оно и так, но Россия не должна забывать, что Антонский умел первый угадать и оценить нравственные качества и поэтическое дарование своего воспитанника в благородном пансионе при Московском университете. Этот скромный воспитанник не обращал на себя внимания и особенного благоволения начальства, какое иногда оказывается по родственным связям и положению в обществе. Нет, сочувствие к неизвестному еще Жуковскому было со стороны Антонского совершенно бескорыстное и свободное. Это сочувствие - чистая и неотъемлемая заслуга, которую литературные предания должны сохранить. Когда Жуковский вышел из пансиона и был без средств и без особенной опоры, Антонский, так сказать, призрел его и приютил в двух маленьких комнатках маленького принадлежащего университету домика в Газетном переулке. Жуковский всегда сохранял к нему сердечную1 признательность, приверженность и преданность. Дмитриев любил Антонского, но любил и трунить над ним, очень застенчивым, так сказать, пугливым и вместе с тем легкосмышленным. Смущение и веселость попеременно выражались на лице его под шутками Дмитриева. "Признайтесь, любезнейший Антон Антонович, - говорил он ему однажды, - что ваш университет совершенно безжизненное тело: о движении его и догадываешься только, когда едешь по Моховой и видишь сквозь окна, как...
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Часть текста: сказал: "В прекрасной быть должна прекрасная душа". Этот хороший стих относится к Елисавете Васильевне Херасковой, супруге известного поэта. А вот и остроумный стих его, из эпиграммы на Клавику, которая и в старости все еще хотела слыть красавицею: "И Новгород уж стар, а Новгород слывет". При подражании приемам западной, так называемой классической литературы, личная своеобразность Сумарокова часто пробивается. В нем бьет русская струя. В этом отношении он если не выше, то живее Ломоносова. В стихах нередко, в прозе почти всегда он оригинален; часто он не пишет, не сочиняет, а говорит. Оригинальность, свое произношение, свой выговор, свой запев (intonation) - свойства у нас редкие: ими должно дорожить. Необходимо реставрировать Сумарокова, выбрать из него два, три тома прозы и стихов, преимущественно прозы. Но это дело не книгопродавческой спекуляции, а дело русской Академии, или Московского общества любителей словесности. Вот четверостишие, хотя позднейшего производства, но напоминающее эпиграмму Сумарокова, о которой выше упомянуто: Она - прекрасная минувших дней медаль. Довольно б, кажется, с нее и славы этой; Но ей на старости проказ сердечных жаль, И хочется быть вновь ходячею монетой. *** В чернилах есть хмель, зарождающий запой. Сколько людей, если бы не вкусили этого зелья, оставались бы на всю жизнь порядочными личностями! Но от первого глотка зашумело у них в голове, и пошло писать! И пьяному чернилами море по колено. А на деле выходит, что и малая толика здравого смысла, данная человеку, захлебывается и утопает в чернильнице. Одно из удачнейших слов Талейрана, который мастер был этого дела, есть следующее. Когда Наполеон произвел статс-секретаря своего Маре (Maret) в герцога Бассанского (duc de Bassano), Талейран заметил: ...
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Часть текста: и совершенное его выздоровление. Сия утрата не из числа тех, которые внезапно пресекают и поглощают в себе непосредственное действие на современные события, на лица и отношения окружающего мира. Смерть его оставляет все и всех в том же виде и положении, как и при жизни его. Ни в сфере государственной деятельности, ни в литературе, ни на каком другом гласном общественном поприще он не занимал высшего места, места ему особенно присвоенного. Никакие обязанности, никакая ответственность собственно на нем не лежали. От него ничего не ожидали, ничего не надеялись. Он жил, так сказать, в себе и для себя, жизнью личною, отдельною, которая отражалась, так сказать, в одном тесном очерке, обведенном собственною его тенью, тенью частного и обыкновенного человека. Но не менее того смерть его есть утрата незабвенная и невозвратимая. Дело в том, что хотя и не был он действительным членом общества, а только почетным, что лица и события шли мимо его и без него, что он ничего не совершил вполне, не посвятил себя ни одному ...
Входимость: 2. Размер: 94кб.
Часть текста: не касаться той струны, которой сотрясение произвело столько разрушительных переворотов в западном мире и которой вибрация еще колеблет воздух. Самое верное средство предостеречь от зла - удалять самое понятие о нем". (Заключение мнения г[енерала] Дубельта, поданное в Главное Правление ценсуры о (посмертных) последних сочинениях Жуковского 23 декабря 1850) 1 . Официальный список московских славянофилов. Аксаков - Константин Тимофеевич. Аксаков - Иван. Свербеев - Дмит[рий] Ник[олаевич]. Хомяков - Алексей Степ[анович]. Киреевский - Иван Васильевич. Дмитриев-Мамонов - Емануил Александр[ович]. Кошелев - Александр Иван[ович]. Соловьев - Сергей Мих[айлович], профессор. Армфельд - Александр Осипович. Бестужев - Сергей Михайлович. Ефремов - Александр Павл[ович]. Чадаев - Петр Яковлевич. Драшусова - Елисавета Алексеевна, жена адъюнкта. К[нязь] Львов - Владимир Владимирович. Маслов - Степан Алексеевич. Смешно видеть в этом списке, между прочими, имя Чадаева, который некогда был по высочайшему повелению произведен в сумасшедшие как отчаянный оксиденталист и папист. Вот с каким толком, с каким знанием личностей и мнений наша высшая полиция доносит...
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Часть текста: кричат караул и бутошник придет разнимать их. На другой день та же супружеская прогулка, к вечеру то же возвращение и та же официальная развязка.- Дашков мне сказывал, что у него есть еще отрывки из восточного путешествия своего, и, между прочим, свидание его с Египетским нашею. Дашков по возвращении своем в Царьград, по восстании Греков, должен был из предосторожности сжечь почти все свои бумаги, все материалы, собранные им в путешествии. Оставшиеся отрывки писаны на французском языке и выбраны из депешей его. - Он сказывал мне, что я писал ему в Царьград о Жуковском: "Сперва Жуковский писал хотя для немногих, а теперь пишет ни для кого" 20 . 19-го [июня]. Сегодня день довольно пустой. Один Courrier [Курье] своими Памфлетами понаполнил его. Что за яркость, что за живость ума. Вольтер бледен и вял перед ним. Вот моя вокация: я рожден быть памфлетером. Мои письма, которые в некоторой чести, ничто иное, как памфлеты. Впрочем, так видно и судили их свыше: и мои опалы политические все по письменной части. Был у меня сегодня Горголи: борода его и вообще нижняя часть лица - Бенкендорфская: видно тут и есть организм полицейский.- Отослал я стихи Екатерине Тизенгаузен. ...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: Иванович Пушкин, современник ее царствования, говорил о ней с жаром и так разнежился, что прослезился. На этом разговор пресекся. После обеда граф Пушкин с растревоженным лицом подходит к Растопчину и говорит ему: "Кажется мне, что я за обедом некстати заплакал". *** Безбородко говорил об одном своем чиновнике: "Род человеческий делится на он и она, а этот - оно". *** Доклады и представления военных лиц происходили у Аракчеева очень рано, чуть ли не в шестом или седьмом часу утра. Однажды представляется ему молодой офицер, приехавший из армии и мертво-пьяный, так что едва держится на ногах и слова выговорить не может. Аракчеев приказал арестовать его и свести на гауптвахту. В течение дня Аракчеев призывает к себе адъютанта своего князя Илью Долгорукова и говорит ему: "Знаешь ли, у меня не выходит из головы этот молодой пьяный офицер: как мог он напиться так рано, и еще пред тем, чтобы явиться ко мне! Тут что-нибудь да кроется. Потрудись съездить на гауптвахту и постарайся разведать, что это значит". Молодой офицер, немного отрезвившись, признается Долгорукову: "Меня в полку напугали страхом, который граф Аракчеев наводит, когда представляются к нему; уверяли, что при малейшей оплошности...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: прекр[асный] город: сад, площадь, замок - церковь близ замка полна была народом и нарядными красавицами. От праздничного утра большое движение на улицах, все из церкви или в церковь и в полчаса времени увидел я, может быть, половину городского населения. Крепость на высоте. Трактир zum Kronprinz [У Кронпринца] довольно плохой. Помещение [далее 1/2 строки срезано]. Хозяйка смуглая крас[авица]. Выехали в 12 час. Дорога до Ochsenfurst [Оксенфурст], шоссе между Майном и виноградными горами, ныне уже оборванными, оживлена хорошими местечками. Ochsenfurst по ту сторону Майна. Мост. Приехали в Uffenheim [Уффенгейм] в 6-м часу и остались обедать и ночевать за неимением лошадей. Дорога вся гористая, а нем[ецкие] лошади не горские, а горькие. 21 окт./2 нояб. Выехали из Uffenheim в 7 1/2 час. у [тра]. Гостин[ица] Zum goldlene ]. Lampe [Под золотой лампой] очень хороша харчами и постоем: мягко кормят, мягко стелят и не жестко тронуться и встать со стола, т. е. расплачиваться. Приехали ночевать в 11 час. в Нёрдлинг[ен] в гостиницу] Zum Krone [Под короной]. Дорога все гориста, но менее, особенно последняя половина. Города очень хороши. Обедали в [1 сл. не разобр.] очень порядочно. Народ везде приветливый. Огромные прически женщин. Черные зонтики [срезано несколько слов]. Октябрь 22/3 ноября. Выехали из Нёрдлингена около 8 ч. утра. В Donauwort h...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: Архивъ", 1868 Перебирая старыя свои бумаги и старыя письма лицъ, которыхъ уже нѣтъ, кажется, мимоходомъ и снова переживаешь себя самаго, всю свою жизнь и все свое и все чужое минувшее. Тутъ, послѣ давняго кораблекрушенія, выплываютъ и приносятся къ берегу обломки стараго и милаго прошлаго. Смотришь на нихъ съ умиленіемъ, прибираешь ихъ съ любовью; дорожишь между ними и мелочами, которымъ прежде какъ-будто не знали мы цѣны. Преданія нерѣдко бываютъ дороже и выше самихъ событій. Все это особенно относится къ чувству личному, къ чувству cебялюбивому. Такимъ образомъ свое настоящее хозяйство пополняеть и какъ-будто подновляешь остатками прежняго, которые; хранились въ забытыхъ, хотя и завѣтныхъ, кладовыхъ. Но, кажется, и въ общемъ отношеніи, и въ отношеніи къ постороннимъ лицамъ, не современнымъ тому времени, которое въ глазахъ оживаетъ, подобныя выставки минувшаго должны имѣть свою прелестъ и неминуемо свою пользу. Въ настоящемъ мы раздѣлены на отдѣльные кружки и увлекаемся личными привязанностями и нерѣдко случайностью: въ минувшемъ мы какъ-будто нераздѣльно всѣ дома и всѣ сродни между собою и съ тѣми которые жили до насъ. Границы настоящаго...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: сокровищницей драгоценных сведений о больших и малых звездах, блиставших и мерцавших в первой половине XIX века на литературном небосводе России. Вокруг звезд вращались сонмы спутников, и хоть светились они отраженным светом, без них история русской литературы была бы лишена оттенков, интересных деталей. Один из таких спутников - Елизавета Михайловна Хитрово, преданный друг Пушкина, друг почти всех его друзей, в том числе и П. А. Вяземского. Та самая Элиза Хитрово, история отношений которой к Пушкину по установившейся традиции рассматривается обычно в анекдотическом плане, и вместе с тем та Элиза Хитрово, которой Пушкин написал столько серьезных длинных писем обо всем, что волновало его,- о событиях во Франции и Польше, о своих литературных делах, о новых книгах и журналах, выходивших за границей (большую часть которых Пушкин получал от Хитрово). Хорошо запомнились и часто цитировались насмешливые стихи о ней: Лиза в городе жила С дочкой Долинькой. Лиза в городе слыла Лизой голинькой... И действительно, кто только не издевался над ее склонностью чрезмерно оголять свои пухлые плечи. А вместе с тем один из самых злых острословов, П. А. Вяземский, безжалостно окрестивший чувство Хитрово к Пушкину "языческой любовью", писал в своей "Записной книжке": "В числе сердечных качеств, отличавших Е. М. Хитрову, едва ли не первое место должно занять, что она была неизменный, твердый, безусловный друг друзей своих. Друзей своих любить немудрено, но с ней дружба возвышалась до степени доблести..." (П. А. Вяземский....